Раздел

Документы

Устная история

Интервью с В. (Московская областъ)

Если Ваш браузер не поддерживает аудио-плеер, нажмите здесь, чтобы открыть аудио-файл в новом окне

Нажмите здесь чтобы читать / скачать расшифровку в формате XML

Основные данные

Заголовок: Interview with V., Moscow region AHRC AH/1025883/1/14
Число: 2/4/2012
Ведующий: Miriam Dobson (MD)
Интервьюируемый: Interviewee, V. (V)
наборщик:
Продолжительность интервью: 4 hour(s) 04 minutes and 59 seconds
Место интервью: Moscow region

Разговор

V. Кончилась война, отец вернулся. Отец вернулся я бы сказал другим. Кости и кожа, но душой он пришел со Христом. С горящим огнем в душе, прежде всего «где верующие?», проповедовать там, покаяние там, кое-кто свидетельствовал против него, спрятался за печку от него, выходит «прости меня, что я против тебя говорил, что ты на запад смотришь». Рассказчик был, любил рассказывать. Приехали из Ленинграда окруженного и кое-что там рассказывали, как они ели чуть ли не друг друга. Вот он там кое-что рассказал, все, это ж против было. Каялись там. Я конечно… В общем, он приехал, а жизнь такая тяжелая, приехал, и ничего не меняется. Я помню, я конечно был невыдержанный, я ему «вот что, ты приехал, а что нам лучше?!» потому что ничего не меняется, тоже сначала вот эта такая вот…
MD Это было в 45-м году?
V. В 45-м году. Но он нашел поселение немцев, недалеко, которые уже освоились, коммуна у них там, коровы, масло хорошее, вот масло стал привозить оттуда продавать. Затем в Новосибирск, там родные у него, съездил, привез оттуда кое-чего, алюминиевые миски, ребятишки бегали, продавали. Ну как-то что-то видно появилось дома, еда видимо, поэтому стали на него смотреть, что человек может быть отцом , отцом, не только проповедовать. Но отсюда мы решили уехать в Новосибирск опять. В Новосибирске сразу мы пришли на собрание, и это было для всех, по крайней мере для меня это был удар по душе, небесный удар, удар, что есть на этой земле, в этой жизни что-то кроме семейного. Вот семья хорошая у нас была, есть рай – это семья. А здесь пришел на собрание, где слезы, послевоенный период, плачут жены о погибших мужьях, вообще о своей жизни несчастной, все потеряно, все расстроено, нет ни детей, ни мужей, ни отцов. В этом собрании такие были молитвы тогда, ой! Ну новосибирская церковь, я бы сказал, такой я больше не видел , была, в общем для нас это было, я говорю, потрясением, потрясением. Потому что хор, отец стал организовывать второй, молодежи, молодежи, столько молодежи, вот эти сверстники, которые мне тогда 14-15 лет, вот они так взяли, куда-то в лес мы идем, куда-то на Оби кататься на лодке, все они, вот это вот другая жизнь. Он работает в артели фотографом, очень хорошая работа, мы все помогаем, печатаем фотографии, заработок идет. Вот школу сфотографируешь и это сразу очень хороший заработок. И в церкви помогает вовсю. В общем, такое пробуждение, я бы сказал, в моем понимании, что это период был какой: все контролирующее и как сейчас говорят –правоохранительное – все это было, ушло на фронт и здесь может быть свобода была полная. Полная свобода, не чувствуешь ока вот этого, которое. Молодежи столько, собрания молодежные, причем иногда только мальчиков собирают, иногда только девочек. Нас таких молоденьких, даже я скажу обиделся, не пустили вот меня. Собираются на беседы такие, и вот все вокруг этого молитвенного дома. Подковский Филипп Григорьевич, Лисицкий, Онищенко, Рак (?) Григорий, лидеры молодежи, все это настолько, настолько захватило, настолько ничего не хотелось, ничего другого. Вот здесь только быть и радоваться с этой молодежью, причем действительно вот это было вот в этот период видимо очень важно , крещение, по-моему, сотня крещаемых, среди них мои две сестры родных. На Оби, так это… идем с пением, выезжаем всей церковью, выезжает вся церковь куда-то на лоно природы из города. На берегу поем, костер, купаться идем, кто-то тонет, вытаскиваем, в этой цепочке, вот осталось, я стою в этой цепочке на берегу, но я тоже стою, чтобы меня туда не затянуло в водоворот. Но так это, церковная жизнь так захватила. Я тогда хотел обратиться и можно сказать и каялся, но кое-что меня держало, скверное, сердечное, так что Господь не дал мне рождение свыше, я остался приближенным и таким приближенным как остался на долгие годы.